Человек и общество - калокагатия

Другое дело, что красота и украшательство могли быть и без добра: Ксенофан смеется над привычками колофонян носить прекрасные пурпурные одеяния, сладкоголосые сирены увлекают проплывающих мимо них путников на гибель, но добро всегда прекрасно, а зло всегда безобразно.

Лучше всего этот эстетический (и одновременно этический) принцип виден в сцене спора Одиссея с Терситом в собрании ахейцев. Воссоздается достойный (прекрасный) образ Одиссея, удерживающего ахейцев от постыдного (безобразного) поступка — бегства от стен Трои:

К каждому он подходил и удерживал кроткою речью: «Муж знаменитый! тебе ль, как ребенку, страху вдаваться? Сядь, успокойся и сам, успокой и других меж народа; Ясно еще ты не знаешь намерений думы царевой; Терсит же описан как воплощение зла и безобразия: Все успокоились, тихо в местах учрежденных сидели; Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный; В мыслях вращая всегда непристойные дерзкие речи, Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность, Все позволяя себе, что казалось смешно для народа. Муж безобразный, он меж данаев пришел к Илиону; Был косоглаз, хромоног; совершенно горбатые сзади Плечи на персях сходились; глава у него подымалась Вверх острием, и была лишь редким усеяна пухом.

Подлинные греки прекрасны своим обликом и делами, которые неразрывно слиты. Встречающиеся в сражении Главк и Диомед выполняют свой долг во имя чести и славы, но и слава и честь — это право занимать почетное место на пиру, на лучшую часть военной добычи, право владеть тучпы-ми пастбищами и лучшими землями.

Античность не знает добра, блага, одетого в скромные, простые одеяния, самоистязания и неполноты, ущербности. Жизнь полна сил и изобилия, и это есть добро и благо. Очарование, гармония космоса — Это и есть красота. Космос — это порядок вещей, который наблюдается человеком, и этом порядок содержит прекрасное, это и есть прекрасное устройство. Человек) удивляясь и восхищаясь, сам живет в соответствии с мерой и красотой, тем благом, которое присутствует в космосе. Отсюда греческое представления о созерцательности, о пайдейе (обучении граждан), о «лучших мужах»—победителях состязания —«агона». С переходом приоритета от военных к мирным добродетелям утверждается мысль о духовной красоте (и ее отличии от физической), ее развивал, в частности, Сократ. Но красота вещей и самой души связывается по-прежнему с природой, природной целесообразностью, а не с духовным абсолютом, которого античность не знает. Да и сам Сократ говорит о прекрасном то же самое, что говорил и о добре. И в этом смысле калокагатия остается идеалом в достижении природного совершенства.